 | Автор: Артамонов Николай. Дата публикации: 2017-10-21.
Плацкартные вагоны.
Плацкартные вагоны
Сердца опустошают
Всех тонущих и просто всех людей,
Так скоро, словно время, проезжают
Мимо потухших и негаснущих огней.
Проходят сквозь меня виденьем
Рельсы чугунные и платиновы вёрсты.
И в танце улетают вдохновеньем
К поэтам их серебряные звёзды.
Одна из них к моим ногам упала.
Сияла, будто пламя из камина.
Всю осень на перроне у вокзала
Я припадал к ногам сбегавшей балерины.
Обернитесь, - прошу вопреки рассужденьям, -
Дайте узреть красоту Ваших глаз!
А Вы всё идёте по низким ступеням,
Специально сделанным для Вас.
Стук колёс, отчеканенный шаг - отравляют,
Вдруг замолкнут, как будто их нет,
Словно рысь со спины нападают,
Словно сердце ласкают рассвет.
Плацкартные вагоны -
Причина расставаний
Всех тонущих и просто всех людей.
Уже нам не увидеть расстояний,
Идущих мимо нетаившихся смертей.
Отголоски.
Крупицы юности мелькают в старых встречах,
Разом сливаясь в поперечную полоску.
Уж больно долго время лечит
Наших историй нежных отголоски.
Не понимаю, почему я вдруг
Задумался о рифме слова «муза» и «обуза».
Как же они по смыслу далеки!
Но в скверном озере под арию Крузо
Сливаются две осквернённые реки.
Это судьба любуется в окно,
Смотря на нас как на своё же отражение.
Всё чётче кажется оно…
Лучше б осталось лишь обворожением,
Ухмылка судьбы скоро станет жестокой.
Я улечу от любви, от тебя
Незамеченным призраком дня,
Незамеченным всеми, но не тобою,
Грациозною бабочкой-балериной ночною,
Пролетающей сквозь моё сердце.
Для чего-то свалилось на голову мне
Это грустное вязкое лето.
Может, чтоб осенью я утонул
В изумрудном глазу твоём где-то?
Может, просто убить неубитое время?
Если б не первое, я бы выбрал второе,
Или, скорей придумал ещё один ответ:
Зачем свалилось наземь лето золотое,
В моей истории на то ответа нет,
Как и самой истории моей,
Что называют прошлым чужды.
Ну что за прошлое, когда лишь шаг до будущего сделать нужно?
Но шутница судьба всё ещё мечет
Счастье, любовь и другие загвоздки,
Уж больно долго время лечит
Наших историй нежных отголоски.
Биография Гроба.
На вене выжженная делом,
Печать, ценою во гроши,
Заменена холодным телом,
Неотстающим от души,
На грани, перед поворотом
Камень и темя мне дают понять –
Полуживым вернуться лучше бродом,
Шагами пьяными, чем в щёлочь наступать.
Протяжны те седые вечера,
Что я, возможно, и не отличаю
От тихого, древесного вчера,
Которое наполнить завтра забывает…
Капля пота проходит сквозь землю,
Без спросу вторгаясь в поникший волос.
Душ пристанище всё ещё дремлет,
Не отзываясь на мёртвый голос.
Походка плавная сменила тишину,
Сравнимую с недолгим удивленьем.
Как жаль, увидеть не могу
В походке (пусть нечистое) стремленье.
Петляя в круглом лабиринте
И восприятие зрачков не возвращая,
Бегущий блеск, не сталкиваясь с видом,
Оглядываясь, взор не посылает.
Демон роет подкоп,
Под землёй через час чтоб рвануло,
Чтобы к вечности место прильнуло,
Но не знает об этом невидимый гроб.
Он не знает, не знал, но узнает.
Если вдруг, то расскажут всё мхи
На фрагменте его, что закопают,
Дабы выросли эти стихи.
Собачий нос.
I
Когда наступит век оцепененья,
Когда все заржавеют корабли,
Сольётся с воздухом твоё прикосновенье,
Простому смертному невидное вдали.
II
Уж страшно - это близкие мгновенья,
Когда судьба становится молчаньем:
Уж таково сердечное строенье,
Что чувство принимаем мы за обещанье.
III
Опять по мозгу трезвому гуляют предрассудки,
Пытающиеся сжечь гарантию последующих шагов.
Гуляют они лишь хмельные сутки
(Если сравнить их с миллиардами веков).
IV
Глаз мой полуслепой, полумесяц мой,
Полумесяц мой премолчаливый
Заносит титановый жнец голубой
На твой каменный взор сиротливый.
Оказалось, что взоры твои без рубашки рождаются редко:
Лезвие тот час же об мишень разбивается относительно метко.
Кажись, я титан перепутал с пластмассой,
Удивительно то, что не смог лишь увидеть я разницу в массе.
V
Как видно, придётся дожить до утра,
Чтоб со слегка неправдивой надёжностью лезвий смириться.
Прежде собрать бы в фигуру фрагменты нутра,
А потом будет время и в угол забиться.
VI
А потом захотим мы всё повторить:
Мне почудится снова та встреча с тобой,
Всем будет нетрудно мне говорить,
Насколько сегодня день все же дрянной.
VII
Длинные улицы – местные черти,
А их повороты – проклятые граммы
И без того нелёгких значений страшных слов «Ti aspetta»,
В ответ, на которые без ответа уходят прекрасные дамы.
VIII
Для них я уборщик фатальных исходов,
Что льются каскадом из моих глаз, ушей, языка;
Я стою и не вижу уже поворотов,
Лагуна моя чересчур стала вязка.
IX
Хотел я написать о Настоящем,
Да только прошлое нирвану размывает,
И, кажется, я, словно нос собачий,
О сале думая, смертельный газ вдыхаю.
Вороные кони.
Плывите, камни, по реке!
Порогами не станьте!
Бегите, кони, по земле
И на пути не встаньте!
- Кучер! Стегни!
Верста до адресата.
Молись, чтоб не было в степи
Следов комедианта!
Груз на вес нетяжёл,
Кони дробь отбивают.
Вот проклятье! Один отошёл.
Как жестока дорога бывает!
Кто докажет, что можно без риска
Человеку всю жизнь преспокойно прожить?
Кто сам выйдет за контуры диска,
Если путь вороным не дано проложить?
Наутро нет коней.
Дело ясно, что волки пировали.
- Кучер! Драпать бы надо поскорей!
Бежав мы понимали:
Неверный шаг,
Что из самшитовой посуды похлебали.
Уже мы Бога вспоминали,
Как ветхий дом
Стоит перед глазами.
Зашли.
Оставили коробку.
Внезапно слышу я: «Гляди!»
- На что смотреть? - я говорю легонько.
- Как? Ты не видишь нашу тройку?
Живые! Целые! Не ранены бока!
- К тебе, кажись, нагрянула тоска.
Здесь две души: лишь я и ты.
Волкам не вспорешь животы,
Они уже в лесах.
Не надо помощи искать
От слов «увы» и «ах».
Кучер нежно всплакнул,
Что так редко бывает.
Старец в горе своём утонул -
Еле слышно слезу он глотает.
Вышли из дома.
Не слышно ветров.
Степь будто в коме.
Мир – призрачный ров.
Друг мой челюстью нижней
Круг устал обводить -
Так мечталось ему
От тоски покурить.
- Что же, пойдём,
Чем прирастать к крыльцу!
Кучер молчал -
Молился он Отцу:
«Прости грешную душу!
Верни коней моих на сушу!»
Шагнули мы с крыльца
Да странствовать пустились.
Идя дорогой падших,
Сделав шаг,
Не знали, как быть дальше:
Навечно ли разбить бивак
Или идти,
Страдания сжавши в кулаки.
Вот и река
На солнышке лоснится.
Камни, гонимые тогда,
В пороги превратились.
- Допрыгнем, - говорю, - сюда донёс же Бог.
- Твой разум, друг, за странствия усох.
Утонем мы, - сказал он в строгом тоне, -
Да и донёс сюда не Бог, а вороные кони.
-Проклятый атеист! Да, жить ты не достоин!
Я докажу, неверующим быть – занятие не простое.
И кучера немедля в реку я толкнул.
Путь его шёл к немому водопаду.
Там старец вскоре молча утонул.
Что я наделал! - закричал я, павши на колени.
Что ныне сделать? Друга не воротишь.
Единственное только есть успокоение,
Что ещё больше другу не насолишь.
Был человек он из душевных.
В жизни не брал он в руки автомата,
Но лучше б взял, да пристрелил бы с гневом
Всю жизнь его сопровождавшего комедианта.
Источник публикации: ФНП2017 |
